eforn
Пользователи
- Автор темы
- Заблокирован
- #1
Привет, я Людовик. Мне двадцать четыре. Я родился в семьдесят седьмом году, в День всех святых. Я не помню ничего раньше восемьдесят третьего.
Мы жили в Батон-Руже, говорили между собой по-французски, ходили в церковь каждое воскресенье и молились перед едой. Я был тем ещё сорванцом и балбесом; мою энергию решили усмирить и отдали меня на хоккей.
До двенадцати лет я был неплохим защитником и мечтал об НХЛ, но после неудачного столкновения колено в колено и трех месяцев в больнице я хожу с тростью.
Меня отправили в начальную школу в шесть, в среднюю в десять, в старшую в пятнадцать — всюду чуть раньше нужного. . Я закончил все три без проблем, нарушений и плохих компаний, с высшими баллами по гуманитарным дисциплинам и чуть хуже по всему остальному.
Католическое воспитание сдерживало меня от всяких мерзостей, в которые с головой погружались одноклассники, и слава Богу. Отвратительно даже представлять всё, что происходило на этих вечеринках, вписках и тусовках.
С четырнадцати лет я начал писать для школьной, а потом и для городской газеты. Все говорили, что это моё призвание. Говорят до сих пор; я и не против.
В восемнадцать я задолбался за мелкий прайс описывать скандалы местной мэрии и акции Армии Спасения, взял с собой пяток своих лучших статей, диплом высшей школы, пачку долларов и сел на самолёт до Лос-Сантоса. По заверениям большинства экспертов, журналистов здесь учат если не лучших в Америке, то очень близких к тому. Да и приключений на задницу хотелось, чего уж там, всю молодость проучился. Вайнвуд, огромные новостные компании, слава, известность, вот это вот всё.
Лос-Сантос встретил меня полицейской дубинкой на вокзале и сном в туалете "Куриного Колокола", управляющий которого мистер Робертс интересовался только чистотой полов.
В последний день зачисления я ухватил последнее место в кампусе Лос-Сантосского университета, через семестр влез на последнюю стипендию, три раза едва не вылетел, пару месяцев пришлось мыть машины, чтобы прокормиться.
Как бы то ни было, в двадцать два меня вышвырнули с дипломом журналиста, пятым по результатам на потоке.
Два года я подвизался в Лас-Вентурасе в конторе О'Нила, стал законченным матёрым газетчиком, но попал в неприятный скандал с ФБР из-за попыток цензуры и убийства Дэвида Уэлша и предпочёл написать заявление по собственному.
Привет, я Людовик. Мне двадцать четыре. У меня за душой только острый язык, сбережения на три месяца спокойной жизни и уйма сил, времени и желания. И мне этого, чёрт возьми, достаточно.
Мы жили в Батон-Руже, говорили между собой по-французски, ходили в церковь каждое воскресенье и молились перед едой. Я был тем ещё сорванцом и балбесом; мою энергию решили усмирить и отдали меня на хоккей.
До двенадцати лет я был неплохим защитником и мечтал об НХЛ, но после неудачного столкновения колено в колено и трех месяцев в больнице я хожу с тростью.
Меня отправили в начальную школу в шесть, в среднюю в десять, в старшую в пятнадцать — всюду чуть раньше нужного. . Я закончил все три без проблем, нарушений и плохих компаний, с высшими баллами по гуманитарным дисциплинам и чуть хуже по всему остальному.
Католическое воспитание сдерживало меня от всяких мерзостей, в которые с головой погружались одноклассники, и слава Богу. Отвратительно даже представлять всё, что происходило на этих вечеринках, вписках и тусовках.
С четырнадцати лет я начал писать для школьной, а потом и для городской газеты. Все говорили, что это моё призвание. Говорят до сих пор; я и не против.
В восемнадцать я задолбался за мелкий прайс описывать скандалы местной мэрии и акции Армии Спасения, взял с собой пяток своих лучших статей, диплом высшей школы, пачку долларов и сел на самолёт до Лос-Сантоса. По заверениям большинства экспертов, журналистов здесь учат если не лучших в Америке, то очень близких к тому. Да и приключений на задницу хотелось, чего уж там, всю молодость проучился. Вайнвуд, огромные новостные компании, слава, известность, вот это вот всё.
Лос-Сантос встретил меня полицейской дубинкой на вокзале и сном в туалете "Куриного Колокола", управляющий которого мистер Робертс интересовался только чистотой полов.
В последний день зачисления я ухватил последнее место в кампусе Лос-Сантосского университета, через семестр влез на последнюю стипендию, три раза едва не вылетел, пару месяцев пришлось мыть машины, чтобы прокормиться.
Как бы то ни было, в двадцать два меня вышвырнули с дипломом журналиста, пятым по результатам на потоке.
Два года я подвизался в Лас-Вентурасе в конторе О'Нила, стал законченным матёрым газетчиком, но попал в неприятный скандал с ФБР из-за попыток цензуры и убийства Дэвида Уэлша и предпочёл написать заявление по собственному.
Привет, я Людовик. Мне двадцать четыре. У меня за душой только острый язык, сбережения на три месяца спокойной жизни и уйма сил, времени и желания. И мне этого, чёрт возьми, достаточно.
Последнее редактирование:
